Источник: http://www.strast10.ru/node/5357
Адиль Мунирович Велимеев, заслуженный работник культуры РСФСР, кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством 1 и 2 степеней», ордена Почета, лауреат премии «Признание», заведующий машинно-декорационной частью АБДТ им. Г.А. Товстоногова, родился в Ленинграде на Васильевском острове, в коммунальном подвале на углу Среднего проспекта и Съездовской линии 5 июня 1939 года. Адиль был долгожданным третьим ребенком в семье. Папа работал в комиссионном магазине, мама была домохозяйкой и занималась воспитанием детей.
Когда началась Великая Отечественная война, Адилю исполнилось два года. После начала войны отец был арестован и осужден по трем статьям. Военный трибунал приговорил его к расстрелу. Мама осталась с тремя детьми на руках и бабушкой.
8 сентября 1941 года началась блокада Ленинграда. Первой умерла бабушка. Потом старший брат Адиля. Ему было 9 лет. За братом умерла 10-летняя сестра. Адиль остался вдвоем с мамой. С тревогой и волнением она оставляла маленького ребенка и шла к Неве за водой и отоваривать хлебные карточки. По рассказам родственников, живших на 16-й линии Васильевского Острова, они пришли навестить маму с сыном и увидели страшную картину: на кровати лежит умершая мама, а рядом сидит зареванный малыш Адиль… Родственники забрали мальчика к себе.
В этой квартире жила одинокая пожилая женщина Аминя, взявшая к себе Адиля. На барже они прорвались через Ладожское озеро на материк. Немцы страшно бомбили баржу, но они уцелели. Так и попали в Сибирь. Аминя узнала, что родственники Адиля живут в Нижегородской области, нашла их и просила решить судьбу мальчика, боясь из-за своего преклонного возраста не пристроить вовремя ребенка. Она привезла его в село Большое Рыбушкино Нижегородской области, сказав, что спасла его от смерти и выполнила свой долг. Там жила жена брата отца Адиля, который воевал в действующей армии. В этом селе во время войны открыли детский дом, и Сяйда решила отдать Адиля туда, потому что у нее было трое своих детей. Она написала на фронт мужу письмо, в котором сообщила, что из блокадного Ленинграда привезли его племянника, который сейчас находится в детском доме. Дядя Анвяр написал в ответ: «Если вернусь живым, в первый же день возьму Адиля к нам в семью. Одним больше, одним меньше — все мои родные!» Господь уберег Анвяра, он вернулся с войны без единой царапины. Как и обещал, сразу забрал Адиля из детского дома.
С 1945 по 1959 год Адиль воспитывался в семье дяди. Она стала него по-настоящему родной, он называл тетю и дядю мамой и папой. После войны у приемных родителей родилось еще четверо детей. Семья была очень дружная, крепкая. Адиль рассказывает, что такой любви никогда в жизни не встречал. Сегодня у него четыре брата и две сестры, которых он считает родными.
Адиль мечтал вернуться в родной Ленинград, и уехал туда в 1959 году. Поначалу не мог никуда устроиться, но помог случай. К родственникам, где он остановился, пришла женщина, работавшая в БДТ им. М. Горького портнихой. Ее попросили помочь устроить Адиля в театр хоть на какую-то должность. Она привела парня в БДТ, и его взяли рабочим сцены. Это счастливое событие произошло 17 мая 1959 года.
Если есть выражение «сын полка», то Адиля в театре называют «сыном БДТ». Без прописки, с десятилеткой, Адиль был принят на работу — и театр не промахнулся! Зарплата была крошечная, жить негде, и поначалу он ночевал в самом театре, где оказался свободный угол. Но вскоре ему выделили кровать в общежитии. С тех пор Адиль — «хозяин сцены», как его назвал главный художник театра Эдуард Кочергин.
Театр дал ему образование и воспитание, сделал Адиля Велимеева выдающимся профессионалом, которого знают завпосты не только всех театров страны, но и мира. Адиль знал легендарных Полицеймако, Копеляна, Луспекаева, Смоктуновского, Лебедева, Борисова… С Кириллом Лавровым, Марией Призван-Соколовой, Всеволодом Кузнецовым они стали близкимидрузьями. И когдав театре не могли сразу найти Кирилла Юрьевича, знали — надо заглянуть к Велимееву — Лавров наверняка там! Велимееву принадлежат афоризмы вроде: «Драму на балет не меняю» (когда его переманивали в Большой театр) или: «Артисты заняты только в своих спектаклях, а я — во всех»…
Георгий Александрович Товстоногов рассказывал на юбилее Велимеева, как он увидел Адиля в кулисе на сцене во время спектакля «Лиса и виноград»: тот стоял, рыдал и вытирал кулаком слезы, сопереживая Эзопу. Эзоп-Полицеймако произносил: «Где тут пропасть для свободных людей?!» — и шел на казнь. Адиль, деревенский мальчишка, решил, что все по-настоящему и слезы текли ручьем… Он задал вопрос Георгию Александровичу: «Как же так, Георгий Александрович, такая прекрасная женщина хочет его спасти, а он все равно выбирает смерть?!» «Вот такие люди нужны мне в нашей команде! Только такие, мыслящие и сопереживающие! Только такие неравнодушные!» — говорил Товстоногов о Велимееве, сделавшем, начиная с «Варваров», все спектакли с Мастером.
Г.А. Товстоногов до конца дней своих ценил А. Велимеева. Был спокоен, видя его на сцене и в зале во время репетиций, ласково обращался к нему со словами: «Адик, дорогой, а давайте сделаем вот так!..»
Машинно-декорационный цех БДТ им. Г.А. Товстоногова под руководством Велимеева славится на всю страну и действует так слаженно и профессионально, что люди приходят посмотреть на их работу при подготовке к спектаклям с не меньшим интересом, чем на сами постановки. Эдуард Кочергин то ли в шутку, то ли всерьез даже предложил продавать билеты для желающих наблюдать за этой магией. Для того чтобы понимать всю сложность работы машинно-декорационного цеха, приведу в пример лишь пару деталей: каждый спектакль — это декорации на два контейнера по 58 кубических метров каждый. Самые большие декорации сегодня — к постановкам А. Могучего «Три толстяка» и «Губернатор» и к спектаклю В. Рыжакова «Война и мир». Команда А. Велимеева справляется с этим блестяще.
Эдуард Кочергин в своей книге «Записки планшетной крысы» написал, что старинный титул «Планшетная крыса», которым в царское время награждались самые опытные, талантливые и, как раньше говорили, хитрые работники, не только актеры, но и работники постановочной части, если бы возродился сегодня, то первым должен быть вручен именно Адилю Велимееву — подлинному хозяину сцены, «достигшему в ремесле предельных высот, открывшему «свою Америку» и открывавшему ее другим, то есть имеющему право учить».