Свадьба Романовых: нужна ли монархия и кто должен быть монархом?

Егор Холмогоров

Неожиданно для всех одним из самых громких событий года стала свадьба в Исаакиевском соборе великого князя Георгия Михайловича, женившегося на уроженке Италии госпоже Ребекке Беттарини, принявшей имя Виктории Романовны Романовой.

Среди гостей были Среди гостей были царь Болгарии Симеон II, король Египта и Судана Ахмед Фуад II, Людовик Бурбон, герцог Анжуйский, принц Филипп и принцесса Изабель Лихтенштейнские. И многие другие представители как актуальных, так и вытесненных в статус претендентов европейских и не только европейских аристократий.
Событие прошло на высоком церковном уровне – венчал молодых сам митрополит Санкт-Петербургский Варсонофий, праздновали свадьбу с изрядным шиком. При этом торжество собрало неожиданно хорошую прессу, не только в России, но и в мире – даже «Ньюй-Йорк Таймс» отписалась.

Однако это мероприятие сопровождалось морем совершенно нечеловеческого, а проще сказать скотского – хейта, сиречь ненависти. В едином порыве беснования слились коммунисты, либералы, часть монархистов, не принимающих династических притязаний Георгия Михайловича и его матери Марии Владимировны, и, наконец, кумушки и сплетницы фигурирующие мелким петитом в различных «Татлерах» и этакие Эллочки Людоедки, соперничающие с Вандербильдихами.

Вот когда на вас выливают «салат с медом и кетчупом – всё самое вкусное», то у меня лично возникают вопросы.

Когда человек говорит претенденту на престол «У тебя нет прав по такому-то титулу такого закона, а еще твой дедушка фашист, а еще мне твоя рожа не нравится», то значит он в принципе не понимает, что такое монархия.

Если у кого-то нет прав на престол, то сыпать ложными политическими обвинениями, вдыуманными коммунистической пропагандой, и уж тем более вкусовщиной от внешности, попросту излишне. Если у кого-то нет прав на престол, их просто нет, и от его личной вам несимпатичности их не убавляется, а от симпатичности не прибавляется.

Удивительно, но текст у всех примерно был одинаковый. Мол и физиономией жених с невестой не вышли, и самозванцы, и шуты, и прав у них нет никаких, и на грузин похожи, и цыгане, ведут себя недостаточно светски, и устроено все кое-как, и в Исаакиевском соборе никогда не венчались, и никто-то их не признает, и дедушка с немцами сотрудничал, и Николай II права на наследование престола их лишил, и вообще хорошо, что мы царя расстреляли, дадим дружный пролетарский отпор монархическим притязаниям».

Если вы считаете, что симпатичность чей-то физиономии или манеры, или личный гений прибавляют ему прав на престол, то значит вы просто не монархист. Это может называться цезаризмом, бонапартизмом, как-то еще, но не династической монархией. Если избирать монарха по политическому престижу мы все знаем, что победит «Единая Россия».

Если же у кого-то династические права есть, то никакими кривляниями вокруг личных симпатий вы этих прав не отмените. Они могут не реализоваться из-за антипатии в обществе, но они от этого никуда не денутся. С другой стороны рейтинг симпатий тоже не следует преувеличивать. Современный миропорядок устроен так, чтобы возрождаться монархиям, особенно православным монархиям, не давать. Характерен в этом смысле случай Болгарии – царь Симеон одно время был настолько популярен, что даже стал премьер-министром страны. Но вернуть ему престол так и не дали. Мировой жабой не положено.

Так что если кто-то перед вами кривляется и начинает высказываться в адрес Георгия Михайловича стараясь подобрать эпитеты позаковыристей и погрязнее, то это значит что этот человек в принципе лишен монархического сознания и его мнение касательно того кто может быть монархом в России, а кто не может, не имеет никакого значения.

Любой монархист уважает в великом князе Георгии если не наследника престола, то потомка великих императоров Николая I и Александра II и племянника великого Александра III и Царя Мученика Николая II. И счастливое семейное событие, его брак, может вызвать за него только радость. Эта радость нормальная реакция русского человека, гордящегося русской историей, традицией русской монархии, трехсотлетней династией Романовых и ее великим наследием для нашей страны, а это наследие сама Россия в её нынешних и исторических границах. У потомка Николая I свадьба в достроенном этим царем Исаакиевском соборе на против которого стоит его знаменитая конная статуя. Я не понимаю, как русский человек, для которого хоть какое-то значение имеет русская монархия может этому не порадоваться. А главная загадка – как некоторые кривляющиеся по этому поводу могут после этого заявлять, что они якобы монархисты. Если монархист не уважает династию хотя бы в лице ее отдаленных представителей, он не монархист.

Эта свадьба никак не увеличивает прав и притязаний Георгия Михайловича на русский престол. Скорее наоборот, она ставит их под еще больший вопрос, брак получается неравнородным. Так что и с этой стороны, тем, кто боится его воцарения кривляться глупо.

Спору нет, права Марии Владимировны и Георгия Михайловича многими оспариваются. Часть из этих сомнений совершенно несправедливы. Прадед великого князя Кирилл Владимирович на момент трагической смерти Николая II имел все юридические права на престол — обратные утверждения ложны.

Его сын Владимир Кириллович признавался имеющим право на русский престол Русской Зарубежной Церковью, причем не просто официальной иерархией, а святым Иоанном Шанхайским, скончавшимся в 1966 году великим чудотворцем, человеком на котором очевидно почивала Божья Благодать, как на величайших святых древности. При этом св. Иоанн был прекрасным знатоком закона о престолонаследии и написал о нем специальное исследование, то есть его мнение было глубоко обоснованным.

Если бы Владимир Кириллович не скончался в 1992 году, монархия в России в 1990-е годы вполне вероятно была бы восстановлена, ему симпатизировали абсолютно все и поддержка его Церковью была несомненна.

Дальше начинаются сложности, в которых удушены большинство не царствующих домов современной Европы. Император Александр I внес в «Закон о престолонаследии» принцип равнородности браков. То есть права на престол по этому закону может передавать только тот, кто женат на особе из правящей монархической фамилии, браки с неправящими, подданными аристократками, тем более простолюдинками, считались морганатическим браком, которые лишают детей права на престол, а иногда лишали права и самого женившегося таким браком члена императорской фамилии. Даже когда Романовы были правящей династией соблюдать этот принцип было непросто, что уж говорить про сто лет спустя после свержения.

Цепочка неравнородных браков, женское наследование, и всё это в условиях отсутствия реальной власти и права корректировать законы. Большая часть этих событий не вина, а историческая фатальность эпохи. Трудно кого-то винить. Но и осознавать, что нельзя просто так прийти и сказать «Вот наше несомненное право» — тоже надо.

Насколько вообще актуальна для России тема монархии?

Давайте отвлечемся от большевистской бесноватой монархофобии. Да, у идейных наследников большевиков пунктик на том, что они убили нашего царя и царицу, девушек на выданье, мальчика-царевича инвалида, всё их окружение. И совершив это бесовское дело, это жертвоприношение сатане, они конечно нуждаются в самооправдании и придумывают любые аргументы, от наглой клеветы на царскую Россию, занижения уровня ее развития, всяких кривляний про «порки на конюшнях», и до всяких стращаний типа «реституции». Люди добровольно отдавшие чубайсам и мавроди свои рубли, и до сих пор вписывающиеся в какие-то пирамиды типа «Финика», боятся, что придут Романовы и устроят реституцию… Вот где настоящий цирк шапито-то…

Поэтому давайте не будем говорит про антимонархические истерики, давайте поговорим рационально.

Прежде всего, необходимо отказаться от представления, что монархия — это архаика и недоразвитость. Напротив, все наиболее упадочные и деградировавшие современные страны являются республиками. «Третий мир» состоит из республик. В Азии монархии характерны для стран развитых, как Япония, Малайзия, Таиланд, или же богатых ресурсами как нефтяные монархии Персидского Залива (последние, впрочем, являются скорее племенными княжениями чем монархиями в европейском смысле). В Африке монархий гораздо меньше, чем в Европе и Азии — Свазиленд, Лесото и Марокко, причем первые два — это опять же племенные княжества.

Настоящей монархической цитаделью является Северная Европа — Великобритания (чей монарший скипетр простирается так же на Канаду, Австралию и Новую Зеландию), Дания, Норвегия, Швеция, Бельгия, Нидерланды. Назвать эти страны отсталыми и архаичными язык не поворачивается. Напротив, Северная Европа традиционно была локомтивом развития. Если учесть, что с точки зрения исторической географии Россия ближе всего именно к североевропейским странам, то отсутствие у нас и у финнов монархии (собственно мы утратили ее одновременно) может показаться досадным недоразумением, переводящим нас в разряд «восточноевропейцев», у которых, монархическая система была порушена.

Из 30 стран возглавляющих список стран по ВВП на душу населения по паритету покупательной способности – то есть объективно самых богатых стран мира, 17 являются монархиями или входят в супермонархию – Великобританию.

Говорить, что монархия это немодно и непрестижно ну никак нельзя. Напротив, наши недоброжелатели, смотря на Россию, считают, что для нас монархия это «слишком много чести», потому и будут недовольны, если мы займемся её восстановлением. Да и новейшие культурные тенденции – уже несколько поколений молодежи растет на фильмах и сериалах где базовый сюжет – Возвращение Короля. В этом культурном мире республика вещь гораздо более редкая и менее естественная, чем монархия.

В современном мире монархия, особенно монархия европейского типа, это монархия конституционная. Полномочия монарха формально или фактически ограничены, а основой политической системы является парламентаризм. Зачем тогда монархия нужна? Не лучше ли республика с сильным президентом как во Франции и США или президентом формальным, как в Германии?

Ошибочно думать, что монархии в этих странах — просто декорация. О Британской монархии вообще говорится много всякого, вплоть до того, что на деле именно ей принадлежит реальный контроль не только над Альбионам, не только над странами содружества, но и над значительной частью остального мира. Но даже если оставить конспирологию, то очевидно, что теневой авторитет обитателей Букингемского дворца огромен и в формулу «конституционная монархия» не укладывается. Но и для остальных монархий Европы важна не столько декоративно-представительская, сколько символически объединительная функция.

Монархия символизирует единство нации в пространстве и времени, преемственность поколений, преемственность традиций и памяти. Монархический ритуал, овеянный средневековьем (иногда сознательно сконструированным), подчеркивает: нашей стране не одна сотня лет, это не страна однодневка. Монархия — это такой тип правления, в который заложено мышление не пятилетками и не электоральными циклами, а поколениями и столетиями. И когда в составе современного демократического государства, каковым является та же Великобритания, или Нидерланды, или Швеция, имеется такой институт, который выключен из сиюминутной политической лихорадки, то это делает такую систему гораздо надежней и эффективней.

В нашем русском случае восстановление монархии, в лице традиционной династии Романовых, возвратило бы это тысячелетнее измерение в нашу историю, покончило бы с разговорами о «молодой стране, которой 25 лет». Собственно для всего мира Россия предстает в одном из двух обличий — либо «тысячелетняя империя царей» либо «СССР». И если вы не за одно, то, автоматически, оказываетесь за другое. И не случайно ядро наших антимонархистов составляют неосталинисты, которым хотелось бы, чтобы мир так и смотрел на нас как на «страну пятилеток и ГУЛАГ-а».

Реставрация монархии сделала бы весь исторический актив воспоминаний, символов, образов — от оперы «Жизнь за Царя» и коронационного марша Чайковского, до «Моста Александра III» в Париже нашим сегодняшним национальным активом, то есть тем, что мы можем пользоваться актуально, бесспорно и по праву.

Что еще более существенно, Реставрация освободила бы нас от ловушек при национальном строительстве, в которые мы попадаем сегодня. Имеется очевидный факт, что большая часть граждан России — это представители русской нации. Именно эта нация является основой нашей государственности — хотим мы того или нет. Есть и тот факт, что в России живет множество народов, далеко не все из которых хотят полной ассимиляции в состав русской нации. И вот эти два факта нужно как-то объединить, чтобы сформировать единую гражданскую общность России.

Сегодня этого объединения пытаются достигнуть за счет довольно фантасмагоричной конструкции: «российская нация». Русские воспринимают эту конструкцию как угрозу своей отмены. Другие народы попросту отказываются от участия в строительстве. Ничего кроме нервозности не выходит.

Монархия, иной раз, сохраняет даже очень расколотые нации, как, к примеру, бельгийская, состоящая из фламандцев и валлонов. Будь Бельгия республикой она давно бы раскололась. Но фигура монарха дает общий знаменатель двум недолюбливающим друг друга общностям.

Если все народы России будут объединены не только республиканским гражданством, но и монархическим подданством русскому царю, «белому царю», как именовали его в старину азиатские народы, проблема единства России значительно смягчится и встанет на новые рельсы. Гражданская нация естественно будет вытекать из подданства русскому государю, исторической династии, которая и создала Великую Россию в её известных по каждому глобусу границах. Без совершенно искусственного конструкта «россиянства» можно будет полностью обойтись, при том, что и национальная гордость великороссов и желание малых народов сохранить определенную идентичность будут в должной мере уважены.

Другими словами, за Реставрацию монархии в России говорит следующее: она означала бы восстановление традиционного места России в мире и её престижа, восстановление традиционного восприятия себя Российским государством, его чувства укорененности и устойчивости, уходом от вечного ожидания «революции» (понятно, что если у нас реставрация, то революции — красные, черные и цветные станут неактуальны), наконец — обретение прочного основания для национального и территориального единства, уходящего, опять же, в глубь веков.

И вот тут разгадка того, почему на самом деле Мария Владимировна и её сын Георгий вызывают такие волны ненависти. Все дело в том, что они стараются поддерживать в нашем обществе мысль о восстановлении монархии как об актуальной возможности.

Все эти делаемые время от времени заявления от имени Императорского Дома, раздача дворянств и титулов, поддержка со стороны Русской Православной Церкви, наконец подчеркнуто пышная свадьба, все это напоминает о том, что монархия в принципе может быть. Что это не какая-то абсолютно исключенная возможность, а что-то, что требует пусть большого, но конечного количества определенных политических шагов.

И тут уже становятся понятными и отрицание прав, и претензии к внешности и поведению, и всевозможные политические манипуляции, и вкусовщина в духе не так повернулся, стакан не так взял. Это расплата Романовых, Кирилловичей, или кто-то скажет пост-Кирилловичей за попытку их самих и их друзей, некоторые из которых и мои друзья, держать тему монархии в актуальном общественном поле. За так сказать «эмуляцию» монархии (не путать с симуляцией).

Вот что писал в своем великом труде «Монархическая государственность» Лев Александрович Тихомиров:

«Форма правления не может быть основана на такой случайности, как гениальность правителя. Поэтому повсюду, где состояние народных идеалов допускает возникновение монархии, сама собой возникает идея династичности.

При соответственном миросозерцании народ сам стремится к монархии как единоличному выражению Верховной власти правды. Но для достижения этого требуется, чтобы для власти всегда имелась личность, не возбуждающая никаких споров и сомнений, как бы срастаясь с нацией на одной общей задаче. От этой личности прежде всего требуются не какие-либо исключительные таланты, но всецелая и бесспорная посвященность именно данной миссии. Такую личность даёт династия.

Посредством династии единоличный носитель верховной правды становится как бы бессмертным, вечно живущим с нацией. Монархически настроенная нация поэтому всегда стремится к выработке династии, стараясь жить с одной царствующею семьёй, которая передаёт своим членам от поколения к поколению задачу хранения народных идеалов точно так же, как они переходят от отцов к детям в самой нации. Эта династическая задача, однажды хорошо разрешённая, ясно, всем удобопонятно, исполняется затем без затруднений даже в случае физического пресечения династии, которая продолжает тогда своё преемство как бы посредством усыновления другого царственного рода, ибо здесь физическое преемство важно не само по себе, а лишь как внешнее выражение и обеспечение духовного преемства.

Династичность наилучше обеспечивает постоянство и незыблемость власти, и её обязанность выражать дух истории, а не только личные особенности государя. Государь в глазах монархического народа есть наследник одной и той же династии, как бы вечно бывшей с нацией. Если даже физически преемство прерывается, то идеально это не допускается, этого перерыва не признают. Династия остаётся во что бы то ни стало единой».
Иногда это визуальное ощущение династичности бывает просто поразительным. В 2016 году в Париже мне довелось познакомиться с его высочеством Сикстом, представителем одной из ветвей разветвленного рода Бурбонов.
Все Бурбоны восходят к жившему в XIII веке французскому королю Людовику Святому. И вот я смотрел на его высочество Сикста и не верил — было полное ощущение, что я вижу ожившую статую Людовика Святого, каковых видел немало. В моей скоро выходящей книге, посвященной русскому и европейской средневековой истории — “Восток и Запад после Империи” есть кстати очерк об этом короле. То есть ощущение сходства было просто поразительным.
Кстати, Бурбоны, как и все легитимные французские короли, являются отдаленными потомками Владимира Святого и Ярослава Мудрого, их предком является дочь Ярослава Мудрого Анна Ярославна, Анна Русская, бывшая французской королевой. И присутствие Людовика Бурбона на свадьбе в Исаакиевском меня очень порадовало.
И вот в этих презренных кривляниях, которые мы наблюдали в последнее время, выражается, тем не менее подсознательное требование платить по счетам династичности, требование единства монарха и нации, выражения монархом идеалов нации. И каждый придирается как может – кому-то подавай двухметрового блондина, кому-то джентльмена в английском духе, кому-то эстета. Хотя выражено это требование в абсолютно недостойной форме.
За время знакомства с Георгием Михайловичем, замечательным, очень симпатичным человеком, я лично не сделал никакого жеста, который бы подчеркивал мое признание его предпочтительных прав на русский престол, поскольку сам перед своей совестью в этом не уверен.
Но когда некоторые деятели, к примеру, присягали Марии Владимировне, получали из её рук или рук Георгия Михайловича дворянство и династические награды, а потом начинали хрюкать в их адрес – это вызывает абсолютное омерзение. Потому что это значит, что люди вообще не понимают что такое монархия. И тут конечно вопрос, стоит ли при таком уровне непонимания такое «дворянство» – возможно тут уместны кавычки – раздавать.
Меня лично очень радует в великом князе Георгии то, что это человек несомненно ассоциирующий себя с Россией, содействующий России при помощи своих возможностей в Европе, не побоявшийся как и его матушка, открыто подчеркнуть однозначную позицию по Крыму, поддерживающий у нас консервативные-традиционалистские круги. В эпоху всеобщей Меган Маркл российские претенденты в этом смысле идейно показывают себя очень и очень достойно. Что, конечно же, не отменяет массы законных сомнений и вопросов.
Но Боже нас упаси восстанавливать монархию по «хотелкам» публики. Самое ценное в монархическом принципе – это то, что он исходит сверху, а не снизу. Все эти нелепые и недостойные кривлияния в стиле «а нука спляшите и сделайте мне монархично» — это то самое отношение к монархии, как к цирку для развлечения плебса. «Хлева и зрелищ!» И вот это то, чего необходимо ни в коем случае не допускать. Монархия нужна нашему обществу именно для представления того принципа, той традиции, которые выше его и глубже его в истории.
Монархия нужно для того, чтобы из нее могла вырасти настоящая аристократия – не воровская и не попсовая, и чтобы опираясь на эти два принципа возможна была бы и нормальная демократия, когда у народа узнается его мнение о вещах, имеющих до него касательство, а не пытаются использовать народ для захвата власти или распила бюджетов.
И в этом смысле когда говорится о том, что призвать русского царя может только Земский собор, то это тоже нужно понимать правильно. Не в том смысле, что собор «выберет» царя к удовольствию публики, а в том, что собор может послужить органом всенародного осознания.
И именно поэтому нам категорически желательна именно монархия с династией Романовых, с тем, чтобы мы связали концы со своей историей там, где эти концы в свое время оборвались. В любом другом варианте будет опять же слишком много вкусовщины и произвола.
Разумеется это возвращение к пониманию где монарх, после столетия раздрая не может быть простым. Будет масса блужданий. Но вопросы, сомнения, блуждания, естественны, в ситуации, когда династия больше столетия находится в изгнании. В таком положении любая династия обречена деградировать и запутаться в неоднозначных ситуациях. На то, чтобы она регенерировалась нужно время.
На мой взгляд современной России монархия нужна сильнее монарха. Поэтому на мой взгляд нам следовало бы прямо вот сейчас, завтра, восстановить Российскую Империю как монархию с вакантным престолом. В основу конституции кладутся основные законы Российской Империи, дополненные до современного состояния переходными положениями. Президент, а главное – национальный лидер, становится регентом, государственная дума – государственной думой. Соседние страны нервничают в связи с тем, что числятся в титуле российского императора. Где-то пусть договариваются с нами, а где-то пусть соответствуют.
И вот когда в России будет восстановлена монархия, можно будет заняться вопросом правильного монарха. Воспитание, подготовка, проникновение в историческую традицию, избавление от эмигрантских перекосов сознания, осознание того, в чем суть и смысл священной исторической миссии русского царства.
Когда генерал Франко столкнулся с проблемой восстановления монархии в Испании, то он так и поступил. Вскоре после восстания националистов Франко восстановил монархические символы – флаг и гимн. В 1946 году Испания была признана вакантной монархией. Молодой принц Хуан Карлос получал образование под присмотром генерала Франко. Только в 1969 году Франко утвердил наследником испанского престола принца Хуана Карлоса, причем обойдя в списке несколько других наследников, включая его отца, чем тот был возмущен. В 1975, после смерти каудильо, Хуан Карлос стал королем. Кстати, новобрачный Георгий Михайлович является его крестником.
Насколько удачным оказался такой вариант? Тут тоже могут быть споры. С одной стороны, Хуан Карлос в значительной степени разбазарил политическое наследие Франко – страна стала сдвигаться влево, причем правых король не поддерживал и в итоге Испанией по большей части правят либералы и социалисты, покончившие с традицией буквально во всем. В частности король торжественно легализовал однополые браки, вопреки протестам католиков. Это днище.
После отречения Хуана Карлоса в 2014 году в пользу сына его начали обвинять в коррупции, возбудили уголовное дело, и фактически вынудили к самоизгнанию из страны. Понятно, что перед нами прежде всего левацкая травля. Но при всем при этом сама испанская монархия удержалась, хотя ей предрекали скорый крах, и дает отпор сепаратистам.
То есть даже в тяжелых и скандальных обстоятельствах монархия как принцип и как миф все равно работает.
Русская монархия, конечно, не может и не должна быть похожа на декоративные европейские монархии. Главное в миссии русского императора – хранение вселенского Православия. Он религиозная, а не только представительская фигура. Но ко всему этому еще долго и долго предстоит идти. Путь будет долгим и трудным.


И как бы кто не относился к Георгию Михайловичу, его матушке, к их правам, к их личностям, я благодарен им за одно. За то, что они напоминают, что движение в этом направлении, к возрождению русской монархии, это не абстрактная фантазия, а живая возможность, которая многих приводит в ярость и озлобление. Ведь озлобление — это тоже признак жизни.