ПУТЕШЕСТВИЕ ЕКАТЕРИНЫ II ПО ВОЛГЕ

В 1767 ГОДУ: УЗНАВАНИЕ ИМПЕРИИ

Автор Г.В. Ибнеева

(Казань)

Иллюстрация: портрет Екатерины  II работы Алексея Петровича Антропова

«По сути, на столетие вперед закладывался новый принцип имперской политики, ставящий политическую лояльность выше этнического и религиозного единообразия…»

Закономерно возникает вопрос: если путешествие по Волге 1767 года в какой-то степени предвосхитило (а потому сделало ненужным) знакомство с местными нуждами и пожеланиями, привезенными в Москву со всех уголков империи депутатами Уложенной комиссии, то насколько само путешествие было информационно избыточным, лишь подтверждающим некие исходные принципы и идеи, заимствованные Екатериной II из политической философии западного Просвещения? Иными словами, насколько полученные императрицей в ходе путешествия впечатления расширили изначально существовавшие у нее представления о требуемых реформах?

Екатерина сама позаботилась о том, чтобы разъяснить свою программу, с которой она отправилась в поездку по Волге, причем сделала это как нельзя более символически. Отправляясь в Казань, она захватила с собой недавно полученное сочинение Ж.Ф. Мармонтеля — политический роман-трактат «Велизарий». В этом романе престарелый римский герой, знаменитый военачальник императора Юстиниана Велизарий, подвергшийся незаслуженной и жестокой опале, ослепленный по наущению завистливых придворных, нищий и больной возвращается в родовое имение. Проходя по римской империи, он популярно излагает основные принципы государственного права в беседах со встречными: римскими генералами во Фракии, варварами-болгарами, крестьянами. Большая часть книги посвящена поучениям Велизария юному царедворцу и будущему императору Тиберию, а также самому императору Юстиниану, который присутствует при этих беседах инкогнито, пользуясь слепотой Велизария. Наставления благородного мудреца навеяны идеями французских философов ХVIII века. Сторонник монархического правления, он обличает беззаконие деспотизма и тирании. Велизарий выступает за равенство перед законом всех, от крестьянина до императора, он доказывает выгодность для власти экономического процветания юридически защищенного от произвола населения. Он проповедует веротерпимость и готов признать высокие человеческие качества «варваров» (в данном случае, болгар). Главным препятствием на пути достижения всеобщей гармонии Велизарий считает корыстных и завистливых придворных, которые ради собственных мелочных нужд готовы пожертвовать общегосударственными интересами. Как говорит в романе перевоспитанный Велизарием Тиберий, обличая римские порядки, «Народы здесь почитаются за ничто, а Двор составляет для нас всю Империю».

Очевидно, российской императрице проповедь Велизария показалась настолько близкой ее собственным взглядам, что она организовала перевод этой книги прямо во время путешествия, и в дальнейшем роман публиковался на русском с обязательным подзаголовком: «Переведен на Волге». Особую пикантность (в свете яростного антипридворного пафоса романа) и дополнительный символизм переводу «Велизария» во время путешествия по Волге придает состав переводчиков. Екатерина привлекла к переводу романа сопровождавших ее в поездке придворных: И.П. Елагина, гр. И.Г. Чернышева, С.М. Козмина, гр. В.Г. Орлова, Д.В. Волкова, А.В. Нарышкина, А.И. Бибикова, кн. С.Б. Мещерского и Г.В. Козицкого, а 9-ю главу, содержащую наиболее развернутую проповедь справедливого государственного порядка Велизарием, Екатерина перевела сама. При публикации романа были перечислены авторы переводов отдельных глав и были сохранены индивидуальные особенности стиля переводчиков (поэтому в разных главах героя зовут по-разному: Велизер, Велисарий, Велизар, Велизарий). Таким «педагогическим приемом» Екатерина связала ближайших придворных круговой порукой, но не военных преступлений, в духе Ивана Грозного, а публичного высказывания передовых просветительских идей.

Таким образом, мы вполне можем судить об умонастроениях Екатерины II, отправляющейся в путешествие по Волге 1767 года, по сознательно выбранному ею в качестве «литературного политического манифеста» роману Мармонтеля. В связи с нашей темой достаточно упомянуть, что в 11 главе романа настоятельно рекомендуется правителю лично ознакомиться с реальным положением и нуждами народа, прежде чем предпринимать какие-либо законодательные меры. «Велизарий» является практически универсальным ключом к пониманию идей и замыслов Екатерины в этот период. Тем важнее кажутся существующие зазоры между романом, вдохновлявшим Екатерину во время поездки, и полученными ею реальными впечатлениями.

Основной пафос Мармонтеля — обличение тирании и зловещей роли императорского Двора — уходит на задний план, коль скоро Екатерина явно не считала себя тираном, а самой строгой мерой по отношению к ее фаворитамбыл «урок» в одну-две главы французского романа, которые надо было перевести в течение месяца. Вполне в духе мудрого Велизария, Екатерина готова признать в инородцах («варварах», по древнеримской терминологии) таких же людей, как и она сама. Зато куда более абстрактной и второстепенной у Мармонтеля звучит тема веротерпимости, которая, как мы успели убедится,стала едва ли не лейтмотивом всего путешествия Екатерины II по Волге в 1767 году. Можно предположить, что без этой поездки, основываясь лишь на трактатах европейских философов, императрица не смогла бы оценить всю важность конфессионального фактора для сохранения стабильности государства. В этот период «многонародность» российской империи находила выражение в множественности этноконфессиональных групп, поэтому последующее законотворчество Екатерины, направленное на упрочение принципа (пусть и ограниченной) веротерпимости, выходило за рамки сферы религиозной жизни. По сути, на столетие вперед закладывался новый принцип имперской политики, ставящий политическую лояльность выше этнического и религиозного единообразия. «Поход в Казань» Екатерины II 1767 года символически зафиксировал (но и стимулировал) этот политический поворот, перекодировав его в язык традиционного монархического ритуала.